В одой хорошей сказке волшебная страна описывалась весьма своеобразным образом. В заброшенном саду на входе в дом, где живет волшебство, стоят две каменные вазы, на каждой из них написано «nowhere» (нигде), вазы круглые и откуда не смотри, видна только половина слова. Вазы всегда поворачиваются так, что на одной из них видно now (сейчас), а на другой here (здесь). Вот это и есть суть волшебной страны, она дважды «нигде», дважды не существует, но при этом пребывает здесь и сейчас, не в абстрактном «всегда», а именно здесь и сейчас, в каждом отдельно взятом моменте повседневной жизни.

В этом самом, а может быть и каком-нибудь ином саду, стоит забытое и заросшее каменное изваяние сфинкса, замерший взгляд бесцветных его глаз хранит безучастное выражение, так свойственное этому существу в сказках. Одна рука недвижно держит каменную скрипку, другая навек замерший, да и никогда не ведавший музыки смычок.

А по весне под каменным пьедесталом расцветает куст мимоз, выпускает на волю сотни желтых пушистых солнц, и аромат наполняет заброшенный сад. Тогда сфинкс встряхивается, сбрасывает с себя каменный налет и оказывается, в унисон саду, солнечно желтым. Только глаза продолжают хранить вечное, но теперь более светлое спокойствие.

Сфинкс пытается наиграть мелодию весны на своей скрипке. Мелодия получается скрипучая, нелепая, ведь только человек, один во всем мире, способен творить настоящую музыку. Но не беда, ведь сад пустой, а значит, никому не помешает фальшиво наигранная на расстроенной скрипке и все же трогательная мелодия весны.