Туда-сюда по воде скользили лодки, пестрые, назло всем страхам, и назло всем страхам в этих лодках пелись такие счастливые песни, что никакое горе не выдерживало их чистых звонких нот. И улыбок тех людей, что жили, чтобы жить в то время, когда мир был еще совсем юным.

А кто-то плавал по волнам, тихо, затаив дыхание, пытаясь поймать эхо, бродившее над океаном. Эхо мечтаний и страхов всех, кто жил и будет жить на земле от ее рождения до самого ее конца. И эхо, едва слышное вплеталось в волшебную и мудрую мелодию жизни.

А кто-то просто наслаждался тем, какой мир прекрасный, как открыто честно и бесстрашно дует ветер, открываются ракушки, растут цветы. Такие люди сами были подобны ветру и цветам, и, по сей день, им подобны. И даже если миру будут суждены темные дни, это, может быть одно-единственное, останется неизменным.

Со временем это желание лететь быстрее ветра назвали любовью, а потом ей стали называть все что попало, но только одно оставалось неизменным – суть – желание лететь в никуда из ниоткуда.

Это было раннее утро мира, животные не боялись людей, а люди не боялись богов, и силились найти их среди волн, чтобы задать им так мучавшие всех и каждого, вопросы.

И кое-кому, это даже удавалось, но только на те вопросы, ответы на которые были по-настоящему важны, даже боги были бессильны ответить. Лишь сама песня жизни, сотканная из людских мечтаний и страхов всех времен, могла дать ответ.

Девочка взяла из дома зонт и, не смотря на моросивший дождь, отправилась гулять. Куда глаза глядят. А глаза глядели на озеро в предосеннем лесу. Может быть, это была та самая, уже знакомая нам девочка, а может другая. Не все ли равно?

Это был конец сентября, то замечательное время, когда на земле еще правит летнее тепло, но мир уже наряжается, готовясь к самому печальному и самому красивому из своих праздников – празднику осени. По-особенному пахнет воздух, а прохладные сумерки кажутся сиреневыми. А это и были сумерки.

А осенний лес, озеро и деревья уже готовились праздновать Хэллоуин, свой древний волшебный новый год. Тихонько оживали, открывали глаза старые деревья, и потягивались, скрипя ветвями.

Озеро с радостью отражало в своей едва тронутой дождем глади оживавшие деревья, улыбалось им и уже видному среди осенних туч, закатному солнцу. На деревьях поспевали плоды и источали сладкий, чуть винный запах.